Уроки истории и градостроительные утопии

В то время, пока кто-то иронизирует по поводу организации общественных пространств, кто-то проектирует быстровозводимые медучреждения, в унисон звучат тезисы о том, что именно урбанизация, уплотнение среды являются первейшим эпидемиологическим злом.

В этой связи мне немедленно пришла в голову мысль перечитать Фрэнка Ллойда Райта. Совсем недавно, 9 апреля была 61-я годовщина со дня его смерти. Удивительный человек, добившийся признания, но не осуществивший свои главные идеи – человек (безусловно, не единственный, но от этого не менее заметный), который изменил представления современников об архитектуре.

1932 год. Еще живы воспоминания о пандемиях холеры, чумы, испанки. Конкретно в США уже случились и эпидемия дифтерии в Номе (Аляска), и полиомиелита на северо-востоке страны, а туберкулез был ведущей причиной смертности населения в масштабах всего государства. В 1913 году две трети всех детских смертей происходило по этой причине. И конечно же для многих эти заболевания ассоциировались с бедными густонаселенными районами, с невероятной плотностью (но такой ли невероятной для нас?..), без возможности соблюдать элементарную гигиену. Когда начинались очередные всплески заболеваемости, люди богатые или просто имеющие хоть какую-то возможность и средства – покидали большие города и убегали в сельскую местность (Michael Hooper, «Pandemics and the future of urban density..» Harvard University, Department of Urban Planning and Design) . Сама городская ткань связывалась с чем-то нездоровым, Райт писал следующее: «Изучать план любого большого города –значит изучать фиброзную опухоль в резрезе. В свете современных требований к пространству он воспринимается как аномальное уплотнение ткани с усиленной, но болезненно неестественной циркуляцией».
Я думаю, что не только эти события подтолкнули Райта к созданию своей концепции города-сада (движение городов-садов было в принципе популярно в начале века), но они наверняка укрепили его в уверенности, что он идет верным путем. Схема, которую он предложил, безусловно прекрасна. Райт подробно описывает городское устройство, общественную жизнь. Он видит будущее за органической архитектурой. И под органикой подразумеваются не бионические формы, которые мы имеем возможность воплощать в век технического прогресса, имеется ввиду экологически обоснованная и целесообразная архитектура, дружественная природе. Райт продвигает идеи децентрализации, ибо уже не имеют значения расстояния — есть телеграф, автотранспорт, инженерные сети. Благодаря новым материалам и технологиям нет ограничений для мысли. Человек живет на земле – у каждого свой акр. Он работает на фабрике и получает достаточно, чтобы купить начальный модуль своего будущего дома – кухню, санкабину и спальню. Райт справедливо говорит о том, что в унификации нет ничего опасного для самовыражения, если понимать под самовыражением подлинную индивидуальность, а не просто набор внешних признаков. Потом, по мере развития, человек докупает другие модули, стыкует их с уже существующими и живет дальше, растя детей, урожай и веру в демократию. Все это вместе – Акрогород, город-сад, город-утопия, город, который везде и нигде.

Экспозиция выставки The Disappearing City: Frank Lloyd Wright’s Broadacres в MoMA. Фото с сайта https://www.moma.org

Однако, надо понимать, что архитектор может реализовывать свои проекты, только имея своего заказчика. Прототип Акрогорада – Broadacre City – так и не был осуществлен. И даже значимые события того времени, настойчивость Райта и его умение заражать своими идеями не смогли ничего противопоставить требованиям рынка. Райт отчетливо осознавал, что его замыслы не реализуемы в текущей формации. Свою книгу он начал с размышлений о развитии общества и экономики. Он рисует светлое будущее, в котором нет налога на землю, нет ренты с капитала и нетрудовых доходов от технического прогресса, нет высокой плотности населения, нет клетушек социального жилья, превращающих бедность в благопристойный социальный институт, нет «кондового» капиталистического индивидуализма, а есть постоянно развивающаяся индивидуальность, которая способна действовать по собственному желанию в интересах общества. Он верит, что правило «Каждый сам за себя – и черт подери отставших» будет уже не актуально. Мы бы сказали, что это почти коммунизм, но Райт, критикуя капиталистический подход к урбанизации, называет свои предложения подлинной демократией. Не вижу противоречия, ибо это синонимы. Но автору просто не по нраву восточный ветер.

Собственно, без изменения экономический модели – ни одна пандемия в текущем моменте не в состоянии отменить существующие параметры плотности, стоимость квадратного метра земли и ожидания инвестора. Что было справедливо 90 лет назад – остается актуальным и сейчас. Мы пытаемся компенсировать плотность инженерными мероприятиями, обеспечением санитарных норм, мы стараемся следовать нормативам в части обеспечения озеленения, но это все чаще сделки с профессиональной совестью. Возможно, после этих событий мы (мы, как общество, как система «власть-заказчик-исполнитель-потребитель», где у каждого и своя роль, и право голоса) выйдем на новый уровень понимания важности создания дружественной человеку среды, но пока продолжаем обосновывать 17 этажей в центре некрупного города. А что до ренты, то бюджет большинства муниципалитетов все еще формируется за счет налогов, в том числе земельного. И иллюзий тут быть не может.

«Все, что делается ради истины, и то, что против, — одинаково хорошо ей служит». Так что , не унываем, читаем хорошие книги, успокаиваем себя тем, что всегда может быть хуже. И работаем, конечно. Работаем так, чтобы плоды наших трудов не служили доказательством правоты оппонентов.

Автор текста Антонина Шахова

Опубликовано в Без рубрики

Добавить комментарий